Пришел на работу в Издательство «Экономика» 1.02.1964 года. До работы в издательстве  добровольно ушел  на фронт, прошел фронтовые действия рядовым взвода Полковой разведки, в 1947 году был демобилизован.

Моя трудовая деятельность до прихода в  издательство началась с  работы на заводе МАП (в Лужниках) техническим секретарем отдела Бюро рационализации и изобретательства, после на Московском авиационном заводе, в 1949 - 1952 годах учился заочно в Редакционно-издательском техникуме на курсе художественно-технического редактирования. Учась в техникуме, я был приглашен товарищем из группы работать внештатным художником в «Госторгиздате». Это было где-то весной 1949 года. Способности к рисованию у меня были. Еще учась в школе, я занимался в изокружке при районном доме Пионеров и как более «одаренный» был направлен в изостудию при Музее им. Пушкина.

Я работал внештатно в «Госторгиздате»  до 1 февраля.1964 года. Но для художника печати надо много знать из полиграфии. Поэтому я начал, как говорится «с полов», с небольших перерисовок различных предметов для учебников и другой литературы. Техническая иллюстрация требует особой тщательности, аккуратности, а иногда и буквально ювелирного исполнения.  Техникум дал неплохие знания о шрифтах, орнаментах, общих понятиях оформления книг, как внешнего, так и внутреннего макетирования, способов печати и т.д. Во время своего внештатничества я несколько раз зачислялся в штат художественным или художественно - техническим редактором журналов «Культурно-просветительная работа», «Научно-технические общества СССР». Параллельно предлагал материал в «Крокодил», но не как художник.

Все пятидесятые года вместе с женой внештатничал в журнале «Знание-сила», она начала работать внештатно в «Торгиздате» с 1955 года, кроме того, рисовала в Центральный журнал мод, а в шестидесятые  мы перешли внештатниками в журнал «Наука и жизнь», я там иногда замещал главного художника. В те времена там работала Рада Аджубей. Наладились связи и с издательством «Наука», «ДОСААФ», «Колосс» и другими. Но основная внештатная работа была в «Госторгиздате».

С середины пятидесятых началась  наша дружба с Назаровым Борисом Александровичем. Это произошло на каком-то издательском вечере. В то время он был зам. главного редактора «Госторгиздата», он  и предложил мою кандидатуру на должность заведующего художественной редакцией.

С 1 февраля 1964 года я стал штатным сотрудником издательства «Экономика». С первых дней оказалось, что трудностей в работе более чем достаточно. Первая и главная – издательство находилось в четырех местах города, вторая – никто никого  не знал. Но работа наладилась довольно быстро. При издательстве образовалась группа внештатных художников, которые раньше работали в «Экономиздате», «Госторгиздате» и издательстве Центросоюза.  По специальности  они  делились на художников-оформителей (обложки, переплеты, титула и другие виды оформления, художественная иллюстрация, макеты), художники – графики (техническая иллюстрация), чертежники, ретушеры фотографий. Еще были две женщины, которые только подписывали чертежи и рисунки, согласно книжному ГОСТу.

Кроме меня было три художественных редактора, двое занимались книжными редакциями, они обслуживали журналы: «Советская торговля», «Общественное питание», «Плановое хозяйство», у меня тоже было несколько редакций. В «Торгиздате» с пятидесятых годов начали выходить бюллетени «Новые товары» и «Торговля за рубежом». «Новые товары»  был первым журналом, который начал делать профессиональную рекламу в цвете. Он пользовался  большим успехом и  имел большой тираж. Первое время и я сотрудничал в нем на полставки. Второй бюллетень -  малоформатный и  малообъемный, помещал информацию о новинках в зарубежной торговле. Тогда ведь начало появляться новое оборудование для магазинов и общепита: холодильники, холодильные витрины, новые  виды стеллажей, всевозможные тележки и прочее. Забыл написать, что где-то в середине  пятидесятых начала выпускаться газета «Советская торговля». Половина ее последней полосы была отдана рекламе. Рисунки были, в - основном, штриховые  (главным образом, предметов), и я с товарищами всю эту полосу  оформлял.

Посещая все места «дислокации» издательства, я быстро  перезнакомился со всем коллективом. Буду откровенным, мне это было удобно, т.к. я еще навещал и места моей внештатной работы.

Первым директором издательства «Экономика» был Первушин Серафим Павлович, человек ученый. Главным редактором – Торсунов, грузный, пожилой, с некоторыми внешними чертами народов Поволжья. Дирекция при торговых редакциях и одна центросоюзовская находились на Б.Грузинской улице. Но вскоре нас отправили на перифирию, а в нашу комнату переехала какая-то редакция. Мы же поселились на

Кропоткинской (теперь Пречистенка), где получили большую комнату. Там есть особняк Дениса Давыдова, а во дворе его бывшие конюшни – вместо лошадей там сидели журналы «Советская торговля» и «Новые товары». В то время  сотрудники издательства, работавшие на Б,Грузинской, ходили обедать в столовую на территорию Зоопарка, но вскоре эту дверку прикрыли. Приходилось ходить в магазин высотки на площадь Восстания или в Дом кино и Дом литераторов, там были дежурные обеды.

        Через год мне надоело сидеть на дирекциях и редакционных совещаниях, где я ничего  не понимал. Буду еще раз откровенен,  еще в институте я не был ни на одном занятии по политэкономии и истории КПСС. Все зачеты и экзамены за меня сдавал друг, а мы потом это «отмечали».

         С июня 1965 года я перешел на должность старшего художественного редактора. У меня было пять редакций, которые я курировал. Со всеми сложились очень хорошие отношения.

         В то время состояние наших полиграфических возможностей было более чем убогое. На западе уже шли переплеты и обложки под пленкой, у  нас же отредактировать обложку – была проблема. Как-то на совещании в Комитете выступавший, который вернулся с книжной выставки из-за рубежа, задыхаясь от восторга, описывал оформление зарубежных изданий. И вот точно его слова: «…Вхожу в один зал, а там как будто погашен свет. Это наш зал. Зал советских книг»… В то время шрифты для переплетов, обложек, титулов и прочее рисовались от руки. Негативное влияние на оформление книг, в целом, играло оформление изданий Политиздата. Там все выдерживалось в примитивных, строгих шрифтах, которые по рисунку были взяты с наборных. Позволю себе сделать небольшое отступление. Главный редактор журнала «Знание-сила» решил изменить внешнее оформление, которое было еще создано в тридцатых годах. Был конкурс внештатников. Прошел вариант, где название журнала поместили снизу вверх, прижав его к корешку. Шрифт – гротеск жирный, номер и год внизу под первой буквой. Но через некоторое время главного вызвали в ЦК и  отчитали за самовольство.

        Теперь о сути моей работы в издательстве. Получив бланк-заказ, я шел к редактору будущей книги, уточнял значимость и характер издания. После этого подбирал художника-исполнителя для внешнего оформления. В зависимости от начинки внутри, по характеру иллюстраций подбирались исполнители из профгруппы наших внештатников. Если книга должна быть «важной», то оформитель делал еще и макет. Для особо ответственных изданий приглашали известных мастеров, а оформление показывали в

нашем отделе Комитета и Главной редакции общественной и политической литературы.[1] Под «крышей» этой редакции были «Политиздат», «Наука», «Экономика», «Мысль», «Колосс», «Мир» и «Прогресс». С последними двумя, когда их создавали, машинистка перепутала порядок мест. В результате издательство, которое должно быть «Прогрессом» назвали «Миром», а другое наоборот. Но номенклатурное руководство такой мелочи не заметило.

             В процессе работы со сложными и ответственными изданиями приходилось встречаться с авторами, прежде всего, с авторами учебников. Черновики рисунков состояли из  вырезок различных книг, кальки, синьки и что-то нарисованного автором. И тут часто начиналась настоящая «торговля». Дело в том, что одним из наших требований было то, чтобы каждый рисунок был ясен для исполнителя. А ведь были авторы-жлобы, которые сами «рисовали» некоторые изображения, да еще экономя бумагу:  электросхема холодильника преподносилась в таком виде, что разобрать было невозможно. А ведь можно было какому-нибудь из толковых  студентов заказать эти рисунки. Но ведь надо за это платить! Я безапелляционно все это браковал… Были и жалобы. У меня всегда был один ответ: «Художники  - не бабки-гадалки, чтобы разбираться в вашей мазне».

         Некоторые рисунки снимались за «ненужностью». Для чего, например, в учебнике для вузов внешний вид того же холодильника, когда есть и рабочий чертеж, электро- и кинематические схемы. Иногда неожиданно для авторов мы «улучшали» оформление и даже доводили издание до «подарочного». Так получилось с книгой «Рассказы о русской кухне». Позвонила редактор и попросила зайти к ней.

- Познакомься, профессор Ковалев. Посмотри, твоим чертежникам  ясны будут эти схемы?

Посмотрел и сообразил, что книга «тянет» на улучшенное издание. В ней показывалась прикладная и историческая сторона нашей сегодняшней кухни, когда и откуда появились всевозможные овощи, фрукты и т.д. Я высказал свое предложение и настоял на нем. Пришлось внести изменения в план и перенести сроки. Получилась очень хорошая книга.

          С оформлением экономической литературы были свои проблемы, оно было труднее и для редактора и для художника, особенно  в те времена. Очень редко кто-то из авторов или редакторов предлагал вносить на обложку какие-либо графические элементы. Я иногда вмешивался в название изданий. Очень много книг начиналось со слова «Проблемы…» Конечно, всего не помню, но вот пример: «Проблемы экономики океана».

Предложил следующее: крупно написано слово «Океан» и как бы подзаголовок «Экономические проблемы». Приняли! Некоторые книги были отмечены дипломами международных и других выставок, награждены на ВДНХ.

            Где-то в начале моей деятельности издательство получило заказ на переиздание американского многотомника об управлении. Все тома надо было уместить в один том, там же было около полусотни различных, но очень сложных схем. С работой справились. Ждали эту книгу  у Косыгина и в Госплане. Через некоторое время редактор сообщил мне: - Был в Госплане, поинтересовался, как книга? Один мне откровенно ответил – если руководствоваться этой книгой, то надо работать!

         Вспоминается еще один случай. К какому-то мероприятию был заказан буклет. Очень неплохой эскиз к нему выполнил один молодой художник. Но на обложке была черная планка, в виде лежащего кирпича. И вот я стою в кабинете главного редактора Комитета. Эскиз в руках главного редактора, бывшего секретаря Рязанского обкома по пропаганде.   Судя по тому, как он держит эскиз, создается впечатление, что он никогда не держал в руках книги. Рассматривает внимательно, за спиной два чиновника, тоже очень внимательно рассматривают эскиз, видимо ожидают главного. Наконец, он медленно поворачивается и изрекает: «Что же это вы какой-то черный гроб нарисовали?» Моя реакция моментальная: «Так ведь все советские гробы – красные!». Немая сцена. Теперь все трое рассматривают меня. Я еле сдерживаю смех. «Так что, вы, художники, считаете это нормальным?». «Если бы мы считали по-другому, я бы тут не стоял. Оформление довольно  современное, сделано с большим вкусом. А черного цвета не бойтесь». Я буквально выпалил это.

       Подписал!

        Были и еще трудности, которые были связаны с отношением  редакторов к художественным работам в связи с внешним оформлением. Когда я получал эскиз переплета или обложки, мне не требовалось много времени, чтобы вынести решение. Я знал почерк наших  внештатников и в выборе исполнителя редко когда ошибался.

        Всех редакторов можно было разделить на три группы. Первая – это те, которым было все равно, как будет выглядеть книга. Часто приходилось задавать наводящие вопросы – обычно ответы получал с трудом. Чувствовал, что они и сами не понимают суть вопросов. Вторая группа – те, которые соглашались с показанным, иногда в деликатной форме делали замечания. И оформление этих книг, как правило, получалось удачное. Третья группа – самая тяжелая. Они были уверены, что разбираются в этих вопросах лучше всех художников. Часто они отклоняли оформление без каких-либо

аргументов или вроде «мне цвет этой обложки не нравится». И все! Я им отвечал: «А ты, что из обложек сошьешь потом наряд?». Или «А нельзя ли вот эту букву нарисовать не так?». На что я произносил: «Каждый шрифт имеет свой рисунок, и по-другому переделать ни одну букву нельзя».

            Из всей номенклатуры, которая прошла через директорский кабинет, конечно, запомнил директора «Госторгиздата», Грачева Леонида Павловича, первого директора «Экономики», Первушина Серафима Павловича, Молдавана Василия Савельевича. Пожалуй, самого толкового и настоящего руководителя. При нем престиж издательства поднялся очень высоко. Из наших главных редакторов запомнился  Назаров Борис Александрович из «Госторгиздата» – человек большой эрудиции, участник обороны Ленинграда, поэт, выступал со своими стихами, но редко. Первым главным «Экономики» - был Турсунов, далее следовала очередь, из которой я запомнил Молдавана, который потом стал директором. Менялись они как-то быстренько, как президенты в какой-нибудь банановой республике. Позже стал Гречишников, который тоже стал  позже директором. Наконец, появился Мазин. У меня с ним сложились неплохие отношения. Оказалось, что он большой фотолюбитель, кем мы с  моей  второй половиной тоже являлись. Хотя она была художником-фотографом (ее работы выставлялись  у нас и за рубежом), общих тем для разговора у нас хватало.

             Периодически проходили художественные советы, где разбиралась наша работа. Комитет присылал рецензента и тот, ознакомившись с материалом, выступал с докладом. На  Совете присутствовал и наш куратор из отдела, и  главный художник Комитета. Чаще всего рецензенты ничего путевого не говорили. Главная ошибка многих  состояла  не в оценке наших работ, а  в выражении своего собственного мнения об оформлении книги.

          Тем временем, трудности в работе, особенно в области полиграфии, начали расти. Пришло время, когда  «исчезли» бумвинилы, ледерины, коленкоры. Книги срочно переводились в обложки или в  №5 (матерчатый корешок). Но одно издательство имело все. Это, конечно, «Политиздат». У нас с их художественной редакцией были неплохие отношения.

           Первый большой праздник  получился  9 мая 1965 года. Прежде, этот день отмечался «статьями во всех газетах». В этих статьях был сплошной барабанный бой и восхваления нашего вождя, благодаря которому мы победили. О цене этой победы сообщать забывали. Мы с моими коллегами решили сделать копию с известной картины «Теркин», расписали, кого куда посадить. В процессе подготовки пришлось склеивать обои, ползая на полу создавать рисунок, ведь персонажи были изображены в натуральную

величину. Я ходил с репродукцией и снимал ветеранов. На роль Теркина решил взять начальника производственного отдела. Когда дошла очередь до него, он и слышать не хотел об этом. Дело дошло тогда до ругани. Наконец, он «сдался». Я показал ему репродукцию, сказав, что он должен держать голову, но тут мне пришла озорная идея. Пусть смеется во всю глотку. Пока я ставил экспозицию, он был занят своей работой. Наконец, я дал команду – открой рот, сильней, еще сильней – и я сделал снимок, который потом все видели.

          Девятого мая наше панно уже висело в зале, где стояли и столы. Когда повалил народ, то все долго не садились за столы, а стояли, как завороженные.  Тут я заметил, что многие вытирали слезы. Начали подходить к нам и благодарить. Потом началось застолье, атмосфера, царившая на протяжении всего застолья, до сих пор вспоминается, а ком стоит в горле. Несколько позже я понял, как народ ждал этого праздника.

         К этому времени коллектив издательства почти весь перезнакомился. Начали отмечать и другие праздники, дни рождения. Устраивали капустники. Редактор журнала «Общественное питание» придумал «ЭКО» (экономика, культура, отдых), начало всегда было в 17 часов. Выступал лектор по различным вопросам, вплоть до международных,  докладчиками, как правило, были люди высокого ранга. Во второй части выступали писатели и артисты. Всех не вспомню. Был Ф.Искандер, В.Гафт, Е.Симонова, Покровский с есенинским материалом. Это продолжалось до прихода Троценко, который счел, что это не нужно. В марте 1965 года умер Б.Назаров, а в конце года сняли с работы Первушина. В какой-то книге по экономике сельского хозяйства почти прошла грубая политическая ошибка, а он ее уже подписал в печать. Книгу перехватили, а с должностей сняли и заведующего редакцией, и редактора книги.

         К 1969 году построили здание издательства, а позже и жилой дом – 14-этажную блочную башню. Почти все нуждающиеся сотрудники получили квартиры.

          Когда начались книжные выставки, нас прикрепили к Польше. Произошло это не сразу. В состав делегации входили известные писатели, артисты, художники. С некоторыми из них  у меня завязалась дружба. Мы собирались у них в номерах гостиниц, у меня в гостях были Михаил Былина, профессор Варшавской Академии Художеств Чеслав Вельхорский, главный архитектор Варшавы и другие. Приходилось их сопровождать и по городу. Были среди них писатель-юморист Еже Витлин и  автор фильма «Четыре танкиста и собака». В одну из поездок привезли без предупреждения и эту собаку. Чудеснейшая овчарка, с поводырем  без всякого поводка, их даже показали по телевизору.

            Познакомились мы и со  сценическим директором Великого (Большого) театра  - Ежи Бояр. Впервые он приехал с выставкой польских книг, которую открыли в Ленинке. Интересен такой факт. Всю выставку привезли на каком-то  многоосном грузовике, там было помимо книг электрооборудование, брусья, доска, несколько сот метров  ткани, чтобы задрапировать стены, выкрашенные в безобразный зеленый цвет. На разгрузку этой машины было мобилизовано почти все издательство.

- Где вы сразу достали столько рабочих?

-Так это наши сотрудники.

- Как и редакторы есть?

-В-основном…

         Большинство худредов – это художники, и никто из них не собирался сидеть на одной зарплате. Но долгое время в своих издательствах нам работать было нельзя. И получалось так, что на работы, которые делались в своем издательстве, наряды выписывались или на своих внештатников,  им было это выгодно, так как увеличивались «отпускные», или на своих знакомых из других издательств. Только в последние годы можно было делать официально работы для своего издательства. Я сотрудничал с «Наукой», довольно долго «внештатничал» в издательстве «Досааф». Работы было более чем предостаточно: книги, альбомы к различным съездам, по различным видам военно-прикладных видов спорта, лотереи, плакаты. Например, мы выпустили 25 плакатов по безопасности полетов или «Гост по болезням деревьев». Сейчас это просто цветные фото, а  тогда нам дали кучу деревяшек…

           Вспомнил еще одно мое вмешательство в редакционный процесс, оно было короткое, но окончилось очень интересно. Один приятель-журналист пригласил  меня в свой журнал «Социалистическая законность», который являлся органом прокуратуры СССР. Несмотря  на такого грозного хозяина, печатался этот журнал на самой плохой бумаге, которая была в мире. С мест приходили фото лучших работников, но тоновые клише на этой бумаге не получались, вот я и стал переводить их в штриховой рисунок. И дело пошло….

[1] Название редакции пишу по памяти.

Вернуться к списку статей